Многочасовые приемы у французского короля его подданные обязаны были выстаивать. Дворянина, пусть даже серьезно больного, тяжелораненого или находящегося при смерти, в случае визита к нему благосклонного монарха, приехавшего лично справиться о здоровье, поднимали с одра и придавали телу вертикальное положение. Ужас, не правда ли?
«Привилегии должны насаждаться, в противном случае они будут потеряны». Замечено справедливо. Что же, однако, поделать с естественным человеколюбием? Во Франции XVIII столетия оно пробудилось не только у великих гуманистов, но и у королей.
Отныне свита брала в дорогу особый шезлонг, на который тотчас без церемоний укладывался самодержец, не желавший тревожить страждущего хозяина дома.
Дворцовый этикет также претерпел изменения. Если раньше сидеть на стульях в присутствии короля дозволялось только немногим членам его семьи, то в эпоху Людовика XIV для доверительной беседы с тем или иным министром завели небольшие пуфики.
Прочие мужчины так и продолжали стоять, но вот дамам — не всем, разумеется, а тем, чья красота удостаивалась, скажем так, высочайшей благосклонности, то есть королевским фавориткам, — разрешили присаживаться на табуреты, специально для них изобретенные.
Словом tabouret (буквально — «барабанчик») французы называли круглую подушечку для иголок, из чего явствует, что сиденья первых табуретов делались мягкими.
А для того чтобы, не нарушая приличий, как-то выделить тех, кому даровалось исключительное право сидеть на табуретах, прелестниц попросту именовали табуретками. Причем существовали как «полные», так и «частичные» табуретки. Отличие последних от первых состояло в том, что им разрешалось сидеть только по утрам, тогда как те могли расслабиться в любое время суток.
Вот откуда пошло разговорное словцо «табуретка», означающее по сути своей не предмет интерьера, а женщину определенного сорта.
Что же касается французских монархов, то они, отступив от традиции ради гуманизма, вписали еще немало ярких страниц во всемирную энциклопедию дизайна, но доигрались, как известно, до революции 1789 года и до эшафота.
Хотя к истории мебели это уже прямого отношения не имеет.
Aвтор: Максим Лаврентьев
