Склонный к экстравагантности физик Альберт Эйнштейн заявлял: «Только дурак нуждается в порядке — гений господствует над хаосом». Словно в подтверждение этих слов рабочее место нобелевского лауреата всегда было завалено грудами бумаг.
Не меньшей неряшливостью отличался имевший даже некоторое внешнее сходство с Эйнштейном Марк Твен: продукты древесной целлюлозы в беспорядке покрывали не только его письменный, но и стоявший чуть поодаль бильярдный стол.
Артур Конан Дойл устами своего главного, хотя и не слишком любимого им героя, отстаивал противоположное:
«Ватсон, поймите: человеческий мозг — это пустой чердак, куда можно набить все, что угодно. Дурак так и делает: тащит туда нужное и ненужное. И наконец наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнешь. Или она запрятана так далеко, что ее не достанешь. Я делаю по-другому. В моем чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно».
И действительно, кабинет создателя гениального сыщика с Бейкер-стрит являл прямо-таки образец несколько чопорной англо-саксонской аккуратности.
Другой английский автор, писательница Джейн Остин, вообще не могла «господствовать над хаосом», потому что... не имела собственного письменного стола. Ее лучшие романы творились за крошечным журнальным столиком, где едва-то помещались две стопки бумаги, одна свежая, другая – уже исписанная, да еще чернильница с пером.
Стол Зигмунда Фрейда, сидя за которым он принимал посетителей и заглядывал в бездны их подсознания, размерами не уступал эйнштейновскому. Но добрую половину столешницы занимала коллекция миниатюрных статуэток — египетских, индийских, африканских. Открыватель эдипова комплекса собирал ее всю жизнь.
А самый оригинальный кабинет был, пожалуй, все-таки у Бернарда Шоу. Он представлял собою отдельно стоящий в саду маленький домик с откидным столиком внутри, телефоном, пишущей машинкой, плетеным креслом и корзиной для бумаги. Сюда этот, к сожалению, ныне почти забытый ирландский драматург и романист удалялся работать. Однако необычность домика заключалась в другом. Он вращался! Причем вслед за солнцем, так как Шоу предпочитал писать при естественном освещении, которое постоянно требовалось ему, как легко представить, с левой стороны.
Aвтор: Максим Лаврентьев
